|
|
Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого » Часть четвёртая, и последняя » Добровольный нищий |
|
Добровольный нищий
- Когда Заратустра покинул самого безобразного человека, ему стало холодно и он почувствовал себя одиноким; ибо много холодного и одинокого пронеслось по чувствам его, так что даже тело его похолодело. Но едва он поднялся дальше, по горам и долинам, миновав зелёные пастбища и пустое, каменистое русло, где прежде нетерпеливый ручей пролагал себе ложе, - ему сразу стало теплее, и сердце его укрепилось.
- «Что со мной? - спросил он себя. - Что-то тёплое и живое подкрепляет меня, оно должно быть вблизи от меня.
- Уже я не так одинок, неведомые спутники и братья бродят вокруг меня, их тёплое дыхание волнует мне душу».
- Осматриваясь кругом и ища утешителей в одиночестве своём, он увидел коров, столпившихся на возвышении; их близость и запах согрели сердце его. По-видимому, эти коровы старательно слушали кого-то, говорившего к ним, и не обращали внимания на вновь прибывшего.
- Когда же Заратустра подошёл совсем близко к ним, услыхал он отчётливо человеческий голос из стада коров; и видно было, что все они повернули свои головы к говорившему.
- Тогда Заратустра стремительно бросился на возвышение и разогнал коров, ибо он боялся, чтобы здесь не случилось с кем-нибудь несчастья, которому едва ли помогло бы сострадание коров. Но в этом он ошибся; ибо перед ним сидел человек на земле и, казалось, убеждал животных, чтобы они не боялись его, - миролюбивый человек и нагорный проповедник, из глаз которого проповедовала сама доброта. «Чего ищешь ты здесь?» - воскликнул Заратустра с удивлением.
- «Чего я здесь ищу? - отвечал он. - Того же самого, чего ищешь и ты, нарушитель мира! ищу счастья на земле.
- Ему хотел я научиться у этих коров. Ибо, знаешь ли, половину утра говорю я к ним, и они только что собрались отвечать мне. Зачем помешал ты им?
- Если мы не вернёмся назад и не будем как коровы, мы не войдём в Царство Небесное.[50] Ибо одному должны мы научиться у них - пережевыванию.
- И поистине, если бы человек приобрёл целый мир и не научился одному - пережёвыванию: какая польза была бы ему![51] Он не избавился бы от скорби своей,
- - от великой скорби своей; но она называется сегодня отвращением. А у кого же сегодня сердце, уста и глаза не полны отвращения? И у тебя! И у тебя! Но взгляни на этих коров!» -
- Так говорил нагорный проповедник и поднял взор свой на Заратустру: ибо до сей поры глядел он с любовью на коров - и вдруг преобразился он. «Кто это, с кем говорю я? - воскликнул он в испуге и вскочил с земли. -
- Это человек, свободный от отвращения, это сам Заратустра, победитель великого отвращения, это глаза, это уста, это сердце самого Заратустры».
- И, говоря так, он с глазами, полными слёз, поцеловал руку тому, кому он говорил, и вёл себя совсем как тот, кому неожиданно падает с неба драгоценный дар или сокровище. А коровы смотрели на всё это и удивлялись.
- «Не говори обо мне, ты, странный, милый человек! - сказал Заратустра, защищаясь от его нежности. - Говори сперва о себе! Не тот ли ты добровольный нищий, который некогда отказался от большого богатства, -
- - который устыдился богатства своего и богатых и бежал к самым бедным, чтобы отдать им избыток свой и сердце своё? Но они не приняли его».
- «Но они не приняли меня, - сказал добровольный нищий, - ты хороню знаешь это. Так что пошёл я наконец к зверям и коровам этим».
- «Там научился ты, - прервал Заратустра говорившего, - насколько труднее уметь дарить, чем уметь брать, и что хорошо дарить есть искусство, и притом высшее, самое мудрёное искусство доброты».
- «Особенно в наши дни, - отвечал добровольный нищий, - особенно теперь, когда всё низкое возмутилось, стало недоверчивым и по-своему чванливым: на манер черни.
- Ибо, ты знаешь, настал час великого восстания черни и рабов, восстания гибельного, долгого и медлительного: оно всё растёт и растёт!
- Теперь возмущает низших всякое благодеяние и подачка; и те, кто слишком богат, пусть будут настороже!
- Кто сегодня, подобно пузатой бутылке, сочится сквозь слишком узкое горлышко, - у таких бутылей любят теперь отбивать горлышко.
- Похотливая алчность, желчная зависть, подавленная мстительность, надмевание черни - всё это бросилось мне в глаза. Уже не верно, что нищие блаженны. Но Царство Небесное у коров».
- «А почему же оно не у богатых?» - спросил испытующе Заратустра, отгоняя коров, которые дружески обдавали дыханием миролюбивого проповедника.
- «К чему испытуешь ты меня? - отвечал он. - Ты сам знаешь это лучше меня. Что же гнало меня к самым бедным, о Заратустра? разве не отвращение к нашим богачам?
- - к каторжникам богатства, извлекающим выгоды свои из всякого мусора, с холодными глазами и похотливыми мыслями, к этому отребью, от которого подымается к небу зловоние,
- - к этой раззолоченной, лживой черни, предки которой были воришками, или стервятниками, или тряпичниками, падкими до женщин, похотливыми и забывчивыми: ибо все они недалеко ушли от блудницы -
- Чернь сверху, чернь снизу! Что значит сегодня «бедный» и «богатый»! Эту разницу забыл я, - и бежал я всё дальше и дальше, пока я не пришёл к этим коровам».
- Так говорил миролюбивый проповедник, а сам тяжело пыхтел и потел при своих словах - так что коровы снова удивлялись. Но Заратустра, пока он так сурово говорил, смотрел ему с улыбкою в лицо и молча качал при этом головою.
- «Ты совершаешь над собою насилие, ты, нагорный проповедник, употребляя такие суровые слова. Для такой суровости не годятся ни твои уста, ни твои глаза.
- И, как мне кажется, даже желудок твой: ему противны всякий гнев и всякая ненависть с пеною. Твой желудок требует более мягкой пищи: ты не любитель мяса.
- Скорее кажешься ты мне любителем растительной пищи и собирателем трав и корней. Быть может, жуёшь ты зёрна. Во всяком случае ты не находишь удовольствия в мясе и любишь мёд».
- «Ты угадал, - отвечал добровольный нищий с облегчённым сердцем. - Я люблю мёд и жую зёрна, ибо я ищу того, что приятно на вкус и делает дыхание чистым;
- - а также что требует много времени и над чем трудятся целые дни рты кротких лентяев и тунеядцев.
- Но дальше всех ушли в этом эти коровы: они изобрели пережёвывание и лежание на солнце. И они воздерживаются от всяких тяжёлых мыслей, от которых пучит сердце».
- «Ну что ж! - сказал Заратустра. - Тебе бы следовало увидеть и моих зверей, орла моего и змею мою, - равных им не существует теперь на земле.
- Смотри, там дорога ведёт к пещере моей: будь гостем её этой ночью. И поговори со зверями моими о счастье зверей, -
- - пока я сам не вернусь. А теперь меня поспешно отзывает от тебя крик о помощи. Также найдёшь ты новый мёд у меня, в свежих янтарных сотах: ешь его!
- А теперь простись поскорее со своими коровами, странный милый человек! как бы тебе тяжело это ни было. Ибо это лучшие учителя твои и друзья!» -
- - «За исключением одного, которого я люблю ещё больше, - отвечал добровольный нищий. - Ты сам добрый и лучше ещё, чем всякая корова, о Заратустра!»
- «Прочь уходи от меня! ты низкий льстец! - закричал Заратустра со злобою. - Зачем портишь ты меня такой похвалой и мёдом лести?»
- «Прочь, прочь от меня!» - закричал он ещё раз и замахнулся своей палкой на нежного нищего; но тот поспешно бежал от него.
|
|
|