| 351 |
Предательская склонность.
— Заметьте, что если человека пленяет мысль, что только в любви спасение от всего более возвышенного, то это признак человека завистливого, но стремящегося в высь.
|
|
| 352 |
Счастье на лестнице.
— Как остроумие некоторых людей не может поспеть за удобными случаями, так что удобный случай уже входит в дверь, а острота остается все еще на лестнице, так некоторые имеют такое же отстающее счастье: оно слишком медленно, чтобы поспевать за быстроногим временем; самое лучшее из всего пережитого в течение целого жизненного периода такие люди испытывают лишь гораздо позднее, часто в виде слабого, пряного аромата, возбуждающего чувство неудовлетворительности и грусти, которым, кажется, можно было бы когда-нибудь досыта упиться; но теперь это уж слишком поздно.
|
|
| 353 |
Черви.
— Существование в душе нескольких червей ничего не говорит в пользу ее зрелости.
|
|
| 354 |
Победоносная осанка.
— Хорошая посадка на коне смиряет отвагу противника и сердце зрителя, — к чему же еще нападать? Сиди, как победитель.
|
|
| 355 |
Опасность в удивлении. — Чрезмерно удивляясь чужим добродетелям, можно лишиться понимания своих собственных, а по недостатке упражнения даже и самых добродетелей, не получив даже чужих взамен их.
|
|
| 356 |
Польза болезненности.
— Кто часто болеет, не только гораздо интенсивнее испытывает счастье здоровья, так как ему часто приходится выздоравливать, но и лучше распознает здоровое и больное в своих собственных и в чужих произведениях и поступках: таковы, например, болезненные писатели (а к ним относятся, к сожалению, почти все великие); они выдерживают в своих сочинениях гораздо более уверенный и ровный здоровый тон, потому что лучше физически сильных людей понимают философию здоровья и выздоровления и таких учителей здоровья, какими являются: утро, солнечный свет, лес и воды потоки.
|
|
| 357 |
Измена — условие мастерства.
— Тут ничего не поделаешь: у каждого мастера бывает только один настоящий ученик, и тот изменяет ему — потому что он сам предназначен стать мастером.
|
|
| 358 |
Никогда не напрасно.
— Ты никогда не будешь напрасно карабкаться по крутизнам истины: или ты взберешься высоко уже сегодня, или упражнением укрепишь свои силы, чтобы тем выше подняться завтра.
|
|
| 359 |
О серых окнах.
— Неужели то, что вам видно во вселенной через это окошко, так прекрасно, что вы не хотите выглянуть ни в какое другое окно, — и даже удерживаете других от такого опыта?
|
|
| 360 |
Признак сильных перемен.
— Когда тебе начинают сниться люди давно забытые или почившие — то это признак того, что ты пережил сильный переворот и что почва, на которой ты живешь, вся взрыта: при этом мертвецы воскресают и стародавнее становится новым.
|
|
| 361 |
Лекарство для души. — Лежать тихо и ни о чем не думать — есть самое дешевое лекарство против всех душевных недугов, которое к тому же
при добром желании становится с часу на час все приятнее.
|
|
| 362 |
Традиция душ.
— Ты стоишь гораздо ниже его, — ты стараешься установить исключения, а он правила.
|
|
| 363 |
Фаталист.
— Ты должен верить в фатум, к этому может принудить тебя наука. Что вырастет у тебя из этой веры: трусость, смирение, величие или свобода — будет зависеть от той почвы, какую встретит в тебе это семя, а не от семени, потому что из него может вырасти все что угодно.
|
|
| 364 |
Частое основание досады.
— Кто предпочитает в жизни красивое полезному, испортит себе желудок, как дитя, предпочитающее пирожные хлебу, и начнет с досадою смотреть на весь мир.
|
|
| 365 |
Чрезмерность как целебное средство.
— Можно сделать свое дарование для себя вновь приятным путем чрезмерного удивления противоположному дарованию и наслаждения его плодами. Употреблять чрезмерность как целебное средство есть один из самых тонких приемов искусства жить.
|
|
| 366 |
Желай самобытности.
— Характеры деятельные и имеющие успех поступают не по правилу: «познай самого себя», а как будто бы подчиняясь велению: «стремись к самобытности — и ты будешь самим собою». Кажется, будто судьба всегда предоставляет им выбор; тогда как характеры пассивные и созерцательные вечно раздумывают о том выборе, который сделали, вступая в жизнь.
|
|
| 367 |
Жить по возможности без сторонников.
— Как мало значат сторонники понимаешь только тогда, когда перестаешь быть сторонником своих сторонников.
|
|
| 368 |
Затемнять себя.
— Нужно уметь затемнять себя, чтобы избегать стаи мошек — т. е. навязчивых поклонников.
|
|
| 369 |
Скука.
— Существует скука самых тонко организованных и образованных голов, для которых стало пресным даже все лучшее на земле: привычка переходить от изысканных блюд к еще более изысканным и с отвращением относиться к более грубым им грозит опасностью умереть с голоду, потому что самое лучшее очень редко бывает доступно или до того черство, что его не в силах раскусить даже и хорошие зубы.
|
|
| 370 |
Опасность, заключающаяся в удивлении.
— Удивление перед каким-нибудь качеством или искусством может быть так велико, что может удерживать нас от их приобретения.
|
|
| 371 |
Чего хотят от искусства.
— Одни хотят через посредство искусства радоваться своему бытию; другие хотят на время убежать от него, выйти из него. Сообразно обеим потребностям существует два рода искусства и два рода художников.
|
|
| 372 |
Отпадение.
— Кто отпадает от нас, не всегда этим оскорбляет нас, но зато всегда оскорбляет наших приверженцев.
|
|
| 373 |
После смерти.
— Обыкновенно много времени спустя после смерти человека мы находим, что его нам недостает; с великими людьми это часто бывает только по прошествии десятилетий. Искренний человек обыкновенно в случае чьей-нибудь смерти думает, что потеря не так велика и что надгробный оратор — лицемер. Только нужда показывает нам, насколько человек был нужен, и истинной эпитафией является поздний вздох.
|
|
| 374 |
Оставлять в Гадесе.
— Многие вещи нужно оставлять в Гадесе полусознательного чувства и не извлекать из призрачного их существования, иначе, превратившись в мысль и слово, они становятся нашими демонскими властелинами и свирепо требуют нашей крови.
|
|
| 375 |
Близость нищенства.
— Иногда самый богатый ум теряет ключ от комнаты, в которой покоятся все накопленные им сокровища, и тогда он, чтобы только жить, подобно последнему бедняку, принужден просить милостыню.
|
|
| 376 |
Связно мыслить.
— Человеку, который много думал, каждая новая мысль, которую он слышит или читает, сразу представляется в виде цепи.
|
|
| 377 |
Сострадание.
— В позолоченных ножнах сострадания скрывается иногда кинжал зависти.
|
|
| 378 |
Что такое гений?
— Жаждать возвышенной цели и средств для ее достижения.
|
|
| 379 |
Тщеславие борцов.
— Кто не имеет надежды победить в борьбе или явно оказывается слабее, тот тем более хочет удивить своим способом борьбы.
|
|
| 380 |
Философская жизнь, дурно истолкованная.
— В тот момент, когда кто-нибудь начинает серьезно относиться к философии, все думают о нем как раз обратное.
|
|
| 381 |
Подражание.
— Подражание увеличивает престиж дурного и уменьшает престиж хорошего, особенно в области искусства.
|
|
| 382 |
Последнее поучение истории.
— «Ах, если бы я жил в те времена!» — вот отзыв людей неразумных и легкомысленных. Гораздо правильнее было бы при серьезном рассмотрении каждой исторической эпохи, будь то самая хваленая область прошедшего, воскликнуть в конце концов: «Только бы не туда назад! Дух того времени тяготил бы на тебе сотнями атмосфер, ты не мог бы наслаждаться его хорошими и приглядными сторонами, не мог бы переварить дурных сторон». Конечно, наши потомки скажут то же и о нашем времени: т. е. что оно ужасно, что жизнь его невыносима. И однако каждый из нас выносит ее? Да, но потому, что дух времени не только царит вокруг нас, но и живет в нас. Дух времени сам себе сопротивляется, сам себя выносит.
|
|
| 383 |
Величие как маска.
— Относясь величественно, мы раздражаем наших противников; завистливость, напротив того, примиряет их с нами, ведь зависть приравнивает людей, ставит их на одинаковую высоту; зависть — это непроизвольный, но кричащий род скромности. Неужели и люди независтливые притворно прибегают иногда, ради упомянутых выгод, к зависти? Вероятно. И несомненно, что люди честолюбивые стараются замаскировать свою зависть величественным отношением; они согласятся скорей терпеть неприятности, вызывать недовольство врагов, чем поставитьсебя на одну доску с врагами.
|
|
| 384 |
Непростительное. — Ты дал ему возможность выказать величие характера, но он не воспользовался этой возможностью. Этого он никогда не простит тебе.
|
|
| 385 |
Противоположные положения. — Самое старое суждение о людях выражено в следующем знаменитом изречении: «я — всегда ненавистно», самое же детское суждение выражено в следующем еще более знаменитом изречении: «люби ближнего своего, как самого себя». В первом изречении видно, что прекратилось познание человека, во втором — оно еще и не начиналось.
|
|
| 386 |
Недостаток в слухе.
— «Человек принадлежит к толпе, пока сваливает вину на других; он на пути к мудрости, когда считает только себя ответственным; мудрец же не считает виновным ни себя, ни других». Кто сказал это? Эпиктет за восемнадцать столетий до нашего времени. Люди слышали это, но забыли. Нет, они не слышали и не забыли: не всякая вещь забывается. Но у них не было для этого слуха, слуха Эпиктета. Значит, Эпиктет сказал это на ухо самому себе? Конечно, ведь мудрость — это разговор одинокого с самим собою на многолюдном базаре.
|
|
| 387 |
Недостаток в точке зрения, а не в зрении.
— Человек стоит всегда на несколько шагов слишком далеко от ближнего. Оттого-то и происходит то, что человек судит так обще о своем ближнем, тогда как о себе он судит по случайным мелким чертам и поступкам.
|
|
| 388 |
Невежество в оружии.
— Как легко узнать, сведущ ли человек по известному вопросу или нет — между тем как он, быть может, обливается кровью при одной мысли, что его сочтут за невежду. Да, бывают на свете отменные глупцы: с полным колчаном проклятий и приговоров выступают они,готовые поразить всякого, кто позволит себе заметить, что есть вопросы, в которых мнения их не заслуживают внимания.
|
|
| 389 |
За столом опыта.
— Люди, по врожденной им скромности оставляющие свои стаканы наполовину недопитыми, не желают понять, что всякая вещь в мире имеет свой осадок и гущу.
|
|
| 390 |
Певчие птицы.
— Приверженцы великого человека обыкновенно ослепляют себя, чтобы лучше воспевать похвалу ему.
|
|
| 391 |
Недоросли.
— Хорошее не нравится нам, если мы до него не доросли.
|
|
| 392 |
Правило, как мать или как дитя.
— Состояния, создающие правила, отличаются от состояний, создаваемых правилами.
|
|
| 393 |
Комедия.
— Мы нередко пожинаем любовь и уважение за такие дела и поступки, которые мы уже давно сбросили с себя, как змея свою кожу; в подобных случаях мы нередко впадаем в искушение сделаться комедиантами своего прошлого и снова накинуть на плечи старую шкуру, делая это не только из тщеславия, но и из благоволения к нашим почитателям.
|
|
| 394 |
Ошибка биографов.
— Ту ничтожную силу, которая нужна, чтобы направить челнок в поток, не следует смешивать с силой самого потока, которая понесет челнок. Однако подобная ошибка встречается почти во всех биографиях.
|
|
| 395 |
Покутить недорого.
— Вещью, купленною слишком дорого, мы и пользуемся обыкновенно не хорошо и не с любовью, так как с нею связано неприятное воспоминание; и, таким образом, мы несем двойной убыток.
|
|
| 396 |
Какой философии всегда недостает обществу.
— Столбы общественного порядка покоятся на том, чтобы каждый на все, что он делает и к чему стремится, на свое здоровье или болезни, на свою бедность или благосостояние, на свою честь или ничтожество, смотрел бы радостно и при этом всегда сознавал, что «он не хотел бы ни с кем поменяться». Человек, желающий строить что-нибудь на фундаменте общественного порядка, должен внедрять в сердца эту философию отсутствия зависти и нежелания ни с кем меняться.
|
|
| 397 |
Признак величавой души.
— Величавая душа — не та, которая способна к высшим полетам, а которая мало возвышается и мало опускается, но живет всегда в свободном, светлом воздухе высот.
|
|
| 398 |
Великое и созерцающий его.
— Лучшее воздействие всего великого состоит в том, что оно придает взору больше величия и выпуклости.
|
|
| 399 |
Умение довольствоваться.
— Требуемая зрелость ума выражается в том, что ум уже не стремится туда, где под колючим терновником познания растут редкие цветы; он довольствуется садом, лесом, лугом и полями, так как он понимает, что жизнь слишком коротка для всего редкого и необыкновенного.
|
|
| 400 |
Выгода от лишений.
— Человек, наслаждающийся всегда сердечной полнотой и теплотой, привыкший к летнему воздуху души, не может представить себе того восторга, который охватывает холодную натуру, когда и ее, в виде исключения, коснутся лучи любви и теплое дуновение солнечного февральского дня.
|
|
| 401 |
Рецепт для страдания.
— Тебе слишком тяжело бремя жизни? В таком случае ты должен еще сильнее увеличить бремя ее. Когда же, наконец, страдалец станет жаждать и искать потоков Леты, то нужно стать героем, чтобы действительно найти их.
|
|
| 402 |
Судья.
— Человек, заглянувший в чей-нибудь идеал, становится его неумолимым судьей и злой совестью.
|
|
| 403 |
Польза крупных отречений.
— В крупных отречениях самое полезное то, что они делают нас гордыми храбрецами, для которых ничего не стоят мелкие отречения.
|
|
| 404 |
Каким образом можно придать блеск долгу. — «Делай больше, чем обещаешь» — это лучшее средство позолотить свой медный долг в глазах каждого.
|
|
| 405 |
Молитва к людям.
— «Простите нам наши добродетели», так надо молиться людям.
|
|
| 406 |
Создающие и пользующиеся.
— Каждый пользующийся думает, что дереву всего важнее его плоды, тогда как дереву важнее всего его семена. В этом — разница между создающими и пользующимися.
|
|
| 407 |
Слава всех великих. —
Самое важное в гении — это его способность наделять своих поклонников и почитателей такой свободой и высотой чувств, при которых они не нуждаются более в гении! Делать себя излишними — в этом слава всех великих.
|
|
| 408 |
Поездка в ад.
— И я был в подземном царстве, как Одиссей, и стану бывать там; чтобы побеседовать с некоторыми из мертвых, я не только принес в жертву барана, но и не пожалел собственной крови. Четыре пары не отказались от меня: Эпикур и Монтень, Гете и Спиноза, Платон и Руссо, Паскаль и Шопенгауэр. Долго блуждал я один, и потому мне нужно столковаться с ними; пусть они отнесутся ко мне снисходительно или строго, их буду я слушать, даже если они сами осуждают друг друга. Что бы я ни говорил, какие бы ни делал заключения, чтобы ни сочинял для себя и для других, мои взоры всегда устремлены на меня. Пусть живые простят мне, но они иногда кажутся мне тенями, такими бледными и отвратительными, такими беспокойными и такими — увы! — жадными до жизни; тогда как те кажутся мне такими живыми, словно после смерти они как бы навсегда утратили усталость жизни! Здесь имеет значение вечная жизненность, т. е. то, что важно в «вечной жизни» и вообще в жизни.
|
