Фридрих Ницше
 VelChel.ru
Биография
Хронология
Галерея
Стихотворения
Стихи: Дионисийские дифирамбы
Так говорил Заратустра
Несвоевременные размышления
Злая мудрость. Афоризмы и изречения
Странник и его тень
  §1 - §7
  §8 - §16
  §17 - §23
  §24 - §32
  §33 - §39
  §40 - §52
  §53 - §67
  §68 - §86
  §87 - §106
  §107 - §122
  §123 - §137
  §138 - §156
  §157 - §170
  §171 - §182
  §183 - §192
  §193 - §212
  §213 - §218
§219 - §239
  §240 - §263
  §264 - §276
  §277 - §285
  §286 - §299
  §300 - §320
  §321 - §340
  §341 - §350
Человеческое, слишком человеческое
По ту сторону добра и зла
К генеалогии морали
«ЕССЕ HOMO»
Антихристианин
Веселая наука
Казус Вагнер
Сумерки идолов, или как философствуют молотом
Утренняя заря, или мысль о моральных предрассудках
Рождение трагедии, или Элиннство и пессимизм
Смешанные мнения и изречения
Воля к власти
Рождение трагедии из духа музыки
Cтатьи и материалы
Ссылки
 
Фридрих Вильгельм Ницше

Странник и его тень » Параграфы §219 - §239

 

219.

В нас нет оседлости. Мы живем охотно в маленьком городке, но по временам, когда жизнь эта становится нам известной до малейших подробностей, нас тянет в уединение девственной природы. Затем, чтобы отдохнуть от этой природы, мы отправляемся в большой город; в короткое время мы угадываем все содержание его жизни и опять возвращаемся в маленький городок - таково круговращение нашей жизни, так живут теперешнее люди, которые слишком основательны во всем, чтобы быть оседлыми, подобно людям прежних времен.

220.

Реакция против культуры, вносимая машиной. Машина, будучи сама произведением высших умственных сил, заставляет действовать у приводящих ее в движение людей только низшую, неосмысленную силу. Правда, она развивает при этом громадное количество силы, которая бы иначе бездействовала, но она не побуждает к возвышению, к улучшению, к художественной работе. Она работает деятельно и однообразно, и это возбуждает наконец в виде реакции отчаянную душевную скуку, и, чтобы рассеять эту последнюю, человек жаждет полной разнообразия праздности.

221.

Опасность разъяснения. Полупомешательство, актерство, зверская жестокость, сладострастие и особенно сентиментальность и самообман, составившие в совокупности субстанцию революции и еще до нее воплотившиеся в сочинениях Руссо, слившись в одно существо, возложили в коварном вдохновении венец разъяснения на свою фанатическую голову, которая засветилась от того призрачным светлым сиянием; разъяснение было совершенно чуждо этому существу, и лучшее было его оставить идти своей дорогой, разливаясь тихим сиянием по облакам и, просвещая немногих избранных, и мало помалу преобразовывая нравы и учреждения народов. Но теперь в связи с жестоким порывистым существом и само разъяснение стало жестоко и порывисто. Вследствие этого оно внесло в великое революционное движение больше опасности, чем свободы и просвещения. Кто понимает это, тот будет знать из какого смешения надо извлечь разъяснение, от какой грязи очистить, чтобы потом продолжать самому пользоваться его плодами и вдобавок задушить революцию в самом начале, как будто ее никогда и не бывало.

222.

Средневековые страсти. Средневековье - время величайших страстей. Ни в древности, ни в настоящее время нет той ширины души, которая могла бы вместить все то, что вмещала душа средневекового человека, нет того грандиозного масштаба, которым она тогда измерялась. Тогда нередко в одном лишь встречались самые разнообразные качества: физическая грубость варварских народов, принесенная из первобытных лесов, которой противоречили чересчур одухотворенные, возбужденные, необыкновенно блестящие речи католических мистерий, датское и юное, вместе с презрением к исторически - усталым, дикость хищного животного с изнеженностью и утонченностью времен упадка римской империи. Понятно, что, благодаря такому соединению, если кем овладевала тогда страсть, то она увлекала его, как неудержимый поток, кружила в своем водовороте и низвергала в глубокую бездну с такой силой, которая немыслима была ни раньше, ни позднее. Мы, люди нового времени, должны радоваться тому, что потеряли способность увлекаться подобными страстями.

223.

Грабеж и сбережения. Благодаря развитию духовной жизни, сильные получили возможность грабить, слабые сберегать. Это послужило причиной развития немецкой реформации.

224.

Веселые души. Когда за попойкой следовало опьянение, и древние германцы чуяли хоть издали отвратительный запах нечистоты всякого рода, производимой пьянством, их души, обыкновенно унылые, развеселялись, так как при этом в них звучали струны сродства и понимания.

225.

Разгул в Афинах. Даже в то время, когда на афинском рыбном рынке появились свои мыслители и поэты, греческий разгул не утратил идиллической утонченности, отличавшей его всегда от греческого и германского разгула. Трубный звук голоса Ювенала не мог бы потрясти греческих слушателей - они ответили бы ему милым, почти детским смехом.

226.

Мудрость греков. Так как желание победить и возвыситься - непреодолимая потребность природы, более старая и первобытная, чем уважение и радость, возбуждаемые уравнением в правах, то греческое государство установило у себя гимнастические и музыкальные состязания между равными, отведя для них особенное место обитания, где могла развернуться во всю ширь эта потребность, не подвергая опасности политического устройства страны. С упадком этих гимнастических и музыкальных состязаний начались волнения в Греции, кончившиеся ее упадком.

227.

"Бессмертный Эпикур". Эпикур жил во все времена, живет и до сих пор, невидимый для тех, кто называл и называет себя эпикурейцами, и не пользуясь особой известностью у философов. Он и сам забыл свое имя, почувствовав от этого большое облегчение.

228.

Стиль превосходства. Манера выражаться теперешних студентов заимствована ими у неучащейся молодежи, которая сумела приобрести некоторое превосходство над своими более серьезными товарищами, разоблачая перед ними слабые стороны образования, благонравия, учености, порядка, умеренности, заимствуя постоянно выражения из этих сфер, произнося их с ученым видом, но с злыми взглядами и соответствующими гримасами. Этот язык превосходства, единственно оригинальный в Германии, невольно употребляют и государственные люди и газетные рецензенты: это постоянное пронизывающие, беспокойные, задорные, косые взгляды направо и налево, кавычки и гримасы.

229.

Погребенные. Мы удаляемся от общества, но не из личного недовольства, не из неудовлетворенности политическими или социальными условиями нашего времени, но потому что мы хотим накопить и сохранить в нашем уединении силы, которые впоследствии будут так необходимы для культуры, если только не изменятся условия жизни и задачи настоящего времени. Мы составляем капитал и хотим его сберечь, но так как ему грозит расхищение, то мы его зарываем.

230.

Тираны умов. В наше время всякого являющегося строгим выразителем какой-нибудь одной моральной черты характера, каковыми являются лица в комедиях Теофраста или Мольера, сочли бы за больного или маньяка. Если бы мы могли перенестись каким-нибудь образом в Афины третьего века, то они показались бы нам населенными дураками. Теперь в каждой голове царствует демократия понятий, которые властвуют все вместе, но захоти взять преобладание одна идея, мы сейчас же назовем ее idee fixe. Это наша манера убивать тиранов, отсылая их в дом сумасшедших.

231-232.

Государственные глупцы. Любовь греков к их царям перешла, когда цари перестали существовать, на государство. А так как идею можно любить больше, чем человека, потому что она не дает любящему щелчков, как любимые люди (так как чем боле последние уверены, что их любят, тем становятся беспощаднее, пока, наконец, не уронят себя в глазах любящего и не вызовут разрыва), то - и поклонение государству превысило прежнее поклонение царям. Греки - это государственные глупцы древней истории, - в истории ту же роль играют и другие народы.

233.

Надо заботиться о своем зрении. Разве это не правда, что у образованных классов Англии, читающих "Таймс", каждый десять лет снимают с глаз катаракты?

234.

Великие творения и великая вера. Один создавал великие творения, другой верил в них всей душой. Они были неразлучны, но очевидно первый вполне зависел от второго.

235.

Любовь к обществу. "Я не перевариваю самого себя", сказал кто-то чтобы объяснить свою любовь к обществу. общества желудок крепче моего, оттого оно меня и переносит".

236.

Умственное закрывание глаз. Если мы приобрели привычку и опытность в обсуждении наших действий, то при самом совершении этих действий (даже таких, как писание писем, да и питье) мы должны закрывать наши умственные взоры. Также в разговоре с людьми посредственности надо уметь на время закрывать свои умственные взоры, чтобы мочь стать на их посредственную точку мышления и понять ее. Такое закрывание глаз является вполне сознательным, преднамеренным поступком.

237.

Страшнейшая месть. Тот, кто хочет повернее ответить своему противнику, должен собрать против него явные, справедливые улики и затем спокойно показать ему своих козырей, так чтобы акт мести отождествлялся с актом правосудия. Это самый страшный род мести: над нею нет никакой высшей инстанции, куда можно бы апеллировать. Так отмстил Вольтер Перрону пятью строками, в которых он осудил всю жизнь, деятельность и намерения своего противника; каждое слово заключало непреложную правду; так же отмстил он и Фридриху Великому (в письме из Ференея).

238.

Налог роскоши. Тот, кто покупает в лавках самое необходимое для жизни, платит за него дорого, потому что должен в то же время приплачивать и за то роскошное и созданное для людских прихотей, что там находится, но редко встречает покупателей. Таким образом, роскошь накладывает постоянный налог на человека простых привычек, который ею пренебрегает.

239.

Почему еще существуют нищие? Если бы милостыня подавалась только из сострадания, то все нищие давно бы умерли.
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Х   Ч   

 
 
Copyright © 2024 Великие Люди   -   Фридрих Ницше