Фридрих Ницше
 VelChel.ru
Биография
Хронология
Галерея
Стихотворения
Стихи: Дионисийские дифирамбы
Так говорил Заратустра
  Предисловие
  Часть первая
  Часть вторая
  Часть третья
  … Странник
… О призраке и загадке
  … О блаженстве против воли
  … Перед восходом солнца
  … Об умаляющей добродетели
  … На горе Елеонской
  … О прохождении мимо
  … Об отступниках
  … Возвращение
  … О трояком зле
  … О духе тяжести
  … О старых и новых скрижалях
  … Выздоравливающий
  … О великом томлении
  … Другая танцевальная песнь
  … Семь печатей
  Часть четвёртая, и последняя
  Примечания
Несвоевременные размышления
Злая мудрость. Афоризмы и изречения
Странник и его тень
Человеческое, слишком человеческое
По ту сторону добра и зла
К генеалогии морали
«ЕССЕ HOMO»
Антихристианин
Веселая наука
Казус Вагнер
Сумерки идолов, или как философствуют молотом
Утренняя заря, или мысль о моральных предрассудках
Рождение трагедии, или Элиннство и пессимизм
Смешанные мнения и изречения
Воля к власти
Рождение трагедии из духа музыки
Cтатьи и материалы
Ссылки
 
Фридрих Вильгельм Ницше

Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого »
Часть третья » О призраке и загадке

О призраке и загадке

1

  • Когда среди моряков распространился слух, что Заратустра находится на корабле, - ибо одновременно с ним сел на корабль человек, прибывший с блаженных островов, - всеми овладело великое любопытство и ожидание. Но Заратустра молчал два дня и был холоден и глух от печали, так что не отвечал ни на взгляды, ни на вопросы. К вечеру же второго дня отверз он уши свои, хотя и продолжал молчать: ибо много необыкновенного и опасного можно было услышать на этом корабле, пришедшем издалека и собиравшемся плыть ещё далее. Заратустра же любил всех, кто предпринимает дальние странствования и не может жить без опасности. И вот, пока слушал он других, развязался его собственный язык, и лёд сердца его разбился - тогда начал он так говорить:
  • - Вам, смелым искателям, испытателям и всем, кто когда-либо плавал под коварными парусами по страшным морям, -
  • вам, опьянённым загадками, любителям сумерек, чья душа привлекается звуками свирели ко всякой обманчивой пучине,
  • - ибо вы не хотите нащупывать нить трусливой рукой и, где можете вы угадать, там ненавидите вы делать выводы, -
  • вам одним расскажу я загадку, которую видел я, - призрак, представший пред самым одиноким.
  • Мрачный шёл я недавно среди мертвенно-бледных сумерек, - мрачный и суровый, со стиснутыми зубами. Уже не одно солнце закатилось для меня.
  • Тропинка, капризно извивавшаяся между камнями, злобная, одинокая, не желавшая ни травы, ни кустарника, - эта горная тропинка хрустела под упрямством ноги моей.
  • Безмолвно ступая среди насмешливого грохота камней, стирая в прах камень, о который спотыкалась моя нога, - так медленно взбирался я вверх.
  • Вверх: наперекор духу, увлекавшему меня вниз, в пропасть, - духу тяжести, моему демону и смертельному врагу.
  • Вверх: хотя он сидел на мне, полукарлик, полукрот; хромой, делая хромым и меня; вливая свинец в мои уши, свинцовые мысли в мой мозг.
  • «О Заратустра, - насмешливо отчеканил он, - ты камень мудрости! Как высоко вознёсся ты, но каждый брошенный камень должен - упасть!
  • О Заратустра, ты камень мудрости, ты камень, пущенный пращою, ты сокрушитель звёзд! Как высоко вознёсся ты, - но каждый брошенный камень должен - упасть!
  • Приговорённый к самому себе и к побиению себя камнями: о Заратустра, как далеко бросил ты камень, - но на тебя упадёт он!»
  • Карлик умолк; и это длилось долго. Его молчание давило меня; и поистине, вдвоём человек бывает более одиноким, чем наедине с собою!
  • Я поднимался, я поднимался, я грезил, я думал, - но всё давило меня. Я походил на больного, которого усыпляет тяжесть страданий его, но которого снова будит от сна ещё более тяжёлый сон. -
  • Но есть во мне нечто, что называю я мужеством: оно до сих пор убивало во мне уныние. Это мужество заставило меня наконец остановиться и сказать: «Карлик! Ты! Или я!» -
  • Мужество - лучшее смертоносное оружие, - мужество нападающее: ибо в каждом нападении есть победная музыка.
  • Человек же самое мужественное животное: этим победил он всех животных. Победной музыкой преодолел он всякое страдание; а человеческое страдание - самое глубокое страдание.
  • Мужество побеждает даже головокружение на краю пропасти; а где же человек не стоял бы на краю пропасти! Разве смотреть в себя самого - не значит смотреть в пропасть!
  • Мужество - лучшее смертоносное оружие: мужество убивает даже сострадание. Сострадание же есть наиболее глубокая пропасть: ибо, насколько глубоко человек заглядывает в жизнь, настолько глубоко заглядывает он и в страдание.
  • Мужество - лучшее смертоносное оружие, - мужество нападающее: оно забивает даже смерть до смерти, ибо оно говорит: «Так это была жизнь? Ну что ж! Ещё раз!»
  • Но в этих словах громко звучит победная музыка. Имеющий уши да слышит.

2

  • «Стой, карлик! - сказал я. - Я! Или ты! Но я сильнейший из нас двоих: ты не знаешь самой бездонной мысли моей! Её бремени - ты не мог бы нести!»
  • Тут случилось то, что облегчило меня: назойливый карлик спрыгнул с моих плеч! Съёжившись, он сел на камень против меня. Путь, где мы остановились, лежал через ворота.
  • «Взгляни на эти ворота, карлик! - продолжал я. - У них два лица. Две дороги сходятся тут: по ним никто ещё не проходил до конца.
  • Этот длинный путь позади - он тянется целую вечность. А этот длинный путь впереди - другая вечность.
  • Эти пути противоречат один другому, они сталкиваются лбами, - и именно здесь, у этих ворот, они сходятся вместе. Название ворот написано вверху: «Мгновенье».
  • Но если кто-нибудь по ним пошёл бы дальше - и дальше всё и дальше, - то думаешь ли, ты, карлик, что эти два пути себе противоречили бы вечно?»
  • «Всё прямое лжёт, - презрительно пробормотал карлик. - Всякая истина крива, само время есть круг».
  • «Дух тяжести, - проговорил я с гневом, - не притворяйся, что это так легко! Или я оставлю тебя здесь, где ты сидишь, хромой уродец, - а я ведь нёс тебя наверх!
  • Взгляни, - продолжал я, - на это Мгновенье! От этих врат Мгновенья уходит длинный, вечный путь назад: позади нас лежит вечность.
  • Не должно ли было всё, что может идти, уже однажды пройти этот путь? Не должно ли было всё, что может случиться, уже однажды случиться, сделаться, пройти?
  • И если всё уже было - что думаешь ты, карлик, об этом Мгновенье? Не должны ли были и эти ворота уже - однажды быть?
  • И не связаны ли все вещи так прочно, что это Мгновенье влечёт за собою всё грядущее? Следовательно - ещё и само себя?
  • Ибо всё, что может идти, - не должно ли оно ещё раз пройти - этот длинный путь вперёд!
  • И этот медлительный паук, ползущий при лунном свете, и этот самый лунный свет, и я, и ты, что шепчемся в воротах, шепчемся о вечных вещах, - разве все мы уже не существовали?
  • - и не должны ли мы вернуться и пройти этот другой путь впереди нас, этот длинный жуткий путь, - не должны ли мы вечно возвращаться» -
  • Так говорил я, и говорил всё тише: ибо я страшился своих собственных мыслей и задних мыслей. И вдруг вблизи услышал я вой собаки.
  • Не слышал ли я уже когда-то этот вой собаки? Моя мысль устремилась в прошлое. Да! Когда я был ребёнком, в самом раннем детстве:
  • - тогда слышал я собаку, которая так выла. И я видел её, ощетинившуюся, с поднятой кверху мордой, дрожащую, в тот тихий полуночный час, когда и собаки верят в призраки;
  • - и мне было жаль её. Над домом только что взошёл, в мёртвом молчании, полный месяц; он остановился круглым огненным шаром над плоской крышею, как вор над чужой собственностью;
  • - тогда собаку обуял страх: ибо собаки верят в воров и призраков. И когда я опять услышал этот вой, я вновь почувствовал жалость.
  • Куда же девался карлик? И ворота? И паук? И наши перешёптывания? Было ли это во сне? Или наяву? Я увидел вдруг, что стою среди диких скал, один, облитый мёртвым лунным светом.
  • Но здесь же лежал человек! И собака с ощетинившейся шерстью прыгала и визжала, - и увидев, что я подошёл, - она снова завыла, она закричала; слышал ли я когда-нибудь, чтобы собака кричала так о помощи?
  • И поистине, ничего подобного тому, что увидел я, никогда я не видел. Я увидел молодого пастуха, задыхавшегося, корчившегося, с искажённым лицом; изо рта у него висела чёрная, тяжёлая змея.
  • Видел ли я когда-нибудь столько отвращения и смертельного ужаса на одном лице? Должно быть, он спал? В это время змея заползла ему в глотку и впилась в неё.
  • Моя рука рванула змею, рванула: напрасно! она не вырвала змеи из глотки. Тогда из уст моих раздался крик: «Откуси! Откуси!
  • Откуси ей голову!» - так кричал из меня мой ужас, моя ненависть, моё отвращение, моя жалость, всё доброе и всё злое во мне слилось в один общий крик. -
  • Вы, смельчаки, окружающие меня! Вы, искатели, испытатели и все, кто плавает под коварными парусами по неисследованным морям! Вы, охотники до загадок!
  • Разгадайте же мне загадку, которую я видел тогда, растолкуйте же мне призрак, представший пред самым одиноким!
  • Ибо это был призрак и предвидение: что видел я тогда в символе? И кто же он, кто некогда ещё должен прийти?
  • Кто этот пастух, которому заползла в глотку змея? Кто этот человек, которому всё самое тяжёлое, самое чёрное заползёт в глотку?
  • - И пастух откусил, как советовал ему крик мой; откусил голову змеи! Далеко отплюнул он её - и вскочил на ноги. -
  • Ни пастуха, ни человека более - предо мной стоял преображённый, просветлённый, который смеялся! Никогда ещё на земле не смеялся человек так, как он смеялся!
  • О братья мои, я слышал смех, который не был смехом человека, - и теперь пожирает меня жажда, тоска, которая никогда не стихнет во мне.
  • Желание этого смеха пожирает меня: о, как вынесу я ещё жизнь? И как вынес бы я теперь смерть! -
  • Так говорил Заратустра.
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Х   Ч   

 
 
Copyright © 2024 Великие Люди   -   Фридрих Ницше