Самый тихий час
- Что случилось со мною, друзья мои? Вы видите меня расстроенным, изгнанным, повинующимся против воли, готовым уйти - ах, уйти подальше от вас!
- Да, ещё один раз должен Заратустра вернуться в своё уединение: но неохотно возвращается на этот раз медведь в свою берлогу!
- Что случилось со мною? Кто обязывает меня к этому? - Ах, этого хочет мой гневный повелитель, он говорил ко мне; называл ли я вам когда-нибудь имя его?
- Вчера вечером говорил ко мне мой самый тихий час - вот имя ужасного повелителя моего.
- И случилось это так - ибо я должен сказать вам всё, чтобы ваше сердце не ожесточилось против внезапно удаляющегося!
- Знаете ли вы испуг засыпающего? -
- До пальцев своих ног пугается он, ибо почва уходит из-под ног его и начинается сон.
- Это говорю я вам для сравнения. Вчера, в самый тихий час, почва ушла из-под моих ног: сон начался.
- Стрелка подвинулась, часы моей жизни перевели дух, - никогда ещё не было такой тишины вокруг меня: так что сердце моё испугалось.
- Тогда заговорила беззвучно тишина ко мне: «Ты знаешь это, Заратустра?» -
- И я вскрикнул от страха при этом шёпоте, и кровь отхлынула от моего лица, - но я молчал.
- Тогда во второй раз сказала она мне беззвучно: «Ты знаешь это, Заратустра, но ты не говоришь об этом!» -
- И я отвечал наконец, подобно упрямцу: «Да, я знаю это, но не хочу говорить об этом!»
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Ты не хочешь, Заратустра? Правда ли это? Не прячься в своём упорстве!»
- И я плакал и дрожал, как ребёнок, и наконец сказал: «Ах, я хотел бы, но разве могу я! Избавь меня! Это свыше моих сил!»
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что тебе за дело, что случится с тобой, Заратустра? Скажи своё слово и разбейся!» -
- И я отвечал: «Ах, разве это моё слово? Кто я такой? Я жду более достойного; я не достоин даже разбиться о него».
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что тебе за дело, что случится с тобой? Ты ещё недостаточно кроток для меня. У кротости самая толстая шкура». -
- И я отвечал: «Чего только не вынесла шкура моей кротости! У подножия своей высоты я живу; как высоки мои вершины? Никто ещё не сказал мне этого. Но хорошо знаю я свои долины».
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «О Заратустра, кто должен двигать горами, тот передвигает также долины и низменности». -
- И я отвечал: «Ещё моё слово не двигало горами, и что я говорил, не достигало людей. И хотя я шёл к людям, но ещё не дошёл до них».
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что знаешь ты об этом! Роса падает на траву, когда ночь всего безмолвнее». -
- И я отвечал: «Они смеялись надо мной, когда нашёл я свой собственный путь и пошёл по нему; и поистине, дрожали тогда мои ноги.
- И так говорили они мне: ты потерял путь, а теперь ты отучиваешься даже ходить!»
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Что тебе до насмешек их! Ты тот, кто разучился повиноваться: теперь должен ты повелевать!
- Разве ты не знаешь, кто наиболее нужен всем? Кто приказывает великое.
- Совершить великое трудно; но ещё труднее приказать великое.
- Самое непростительное в тебе: у тебя есть власть, и ты не хочешь властвовать».
- И я отвечал: «Мне недостаёт голоса льва, чтобы приказывать».
- Тогда, словно шёпотом, сказала она мне: «Самые тихие слова - те, что приносят бурю. Мысли, ступающие голубиными шагами, управляют миром.
- О Заратустра, ты должен идти, как тень того, что должно наступить: так будешь ты приказывать и, приказывая, идти впереди».
- И я отвечал: «Мне мешает стыд».
- Тогда опять сказала она мне беззвучно: «Ты должен ещё стать ребёнком, чтобы стыд не мешал тебе.
- Гордыня юноши тяготеет ещё на тебе, поздно помолодел ты, - но кто хочет превратиться в дитя, должен преодолеть ещё свою юность».
- И я решался долго и дрожал. Наконец сказал я то же, что и в первый раз: «Я не хочу».
- Тогда раздался смех вокруг меня. Ах, смех этот разрывал мне внутренности и надрывал моё сердце!
- И в последний раз сказала она мне: «О Заратустра, плоды твои созрели, но ты не созрел для плодов своих!
- И оттого надо тебе опять уединиться; ибо ты должен ещё дозреть». -
- И опять раздался смех, удалявшийся от меня, - тогда наступила вокруг меня тишина, двойная тишина. Я же лежал на земле, и пот катился с моих членов.
- - Теперь слышали вы всё, и почему я должен вернуться в своё уединение. Ничего не утаил я от вас, друзья мои.
- И всё это слышали вы от меня, всегда самого молчаливого из всех людей, - и я хочу остаться таким!
- Ах, друзья мои! Я мог бы ещё многое сказать вам, я мог бы ещё многое дать вам! Почему же не даю я? Разве я скуп?
- Но когда Заратустра произнёс эти слова, им овладела великая скорбь и близость разлуки со своими друзьями, так что он громко заплакал; и никто не мог утешить его! Ночью же ушёл он один и оставил своих друзей.
|
