|
|
|
Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого »
Часть первая » Предисловие Заратустры » Параграфы 1 - 3 |
|
1
- Когда Заратустре исполнилось тридцать лет, покинул он свою родину и озеро своей родины и пошёл в горы. Здесь наслаждался он своим духом и своим одиночеством и в течение десяти лет не утомлялся этим. Но наконец изменилось сердце его - и в одно утро поднялся он с зарёю, стал перед солнцем и так говорил к нему:
- «Великое светило! К чему свелось бы твоё счастье, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!
- В течение десяти лет подымалось ты к моей пещере: ты пресытилось бы своим светом и этой дорогою, если б не было меня, моего орла и моей змеи.
- Но мы каждое утро поджидали тебя, принимали от тебя преизбыток твой и благословляли тебя.
- Взгляни! Я пресытился своей мудростью, как пчела, собравшая слишком много мёду; мне нужны руки, простёртые ко мне.
- Я хотел бы одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные - богатству своему.
- Для этого я должен спуститься вниз: как делаешь ты каждый вечер, окунаясь в море и неся свет свой на другую сторону мира, ты, богатейшее светило!
- Я должен, подобно тебе, закатиться, как называют это люди, к которым хочу я спуститься.
- Так благослови же меня, ты, спокойное око, без зависти взирающее даже на чрезмерно большое счастье!
- Благослови чашу, готовую пролиться, чтобы золотистая влага текла из неё и несла всюду отблеск твоей отрады!
- Взгляни, эта чаша хочет опять стать пустою, и Заратустра хочет опять стать человеком».
- - Так начался закат Заратустры.
2
- Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошёл он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Заратустре:
- «Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Заратустрой назывался он; но он изменился.
- Тогда нёс ты свой прах на гору; неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины? Неужели не боишься ты кары поджигателю?
- Да, я узнаю Заратустру. Чист взор его, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идёт он, точно танцует?
- Заратустра преобразился, ребёнком стал Заратустра, Заратустра проснулся: чего же хочешь ты среди спящих?
- Как на море, жил ты в одиночестве, и море носило тебя. Увы! ты хочешь выйти на сушу? Ты хочешь снова сам таскать своё тело?»
- Заратустра отвечал: «Я люблю людей».
- «Разве не потому, - сказал святой, - ушёл и я в лес и пустыню? Разве не потому, что и я слишком любил людей?
- Теперь люблю я Бога: людей не люблю я. Человек для меня слишком несовершенен. Любовь к человеку убила бы меня».
- Заратустра отвечал: «Что говорил я о любви! Я несу людям дар».
- «Не давай им ничего, - сказал святой. - Лучше сними с них что-нибудь и неси вместе с ними - это будет для них всего лучше, если только это лучше и для тебя!
- И если ты хочешь им дать, дай им не больше милостыни и ещё заставь их просить её у тебя!»
- «Нет, - отвечал Заратустра, - я не даю милостыни. Для этого я недостаточно беден».
- Святой стал смеяться над Заратустрой и так говорил: «Тогда постарайся, чтобы они приняли твои сокровища! Они недоверчивы к отшельникам и не верят, что мы приходим, чтобы дарить.
- Наши шаги по улицам звучат для них слишком одиноко. И если они ночью, в своих кроватях, услышат человека, идущего задолго до восхода солнца, они спрашивают себя: куда крадётся этот вор?
- Не ходи же к людям и оставайся в лесу! Иди лучше к зверям! Почему не хочешь ты быть, как я, - медведем среди медведей, птицею среди птиц?»
- «А что делает святой в лесу?» - спросил Заратустра.
- Святой отвечал: «Я слагаю песни
и пою их; и когда я слагаю песни, я смеюсь, плачу и бормочу себе в бороду: так славлю я Бога.
- Пением, плачем, смехом и бормотанием славлю я Бога, моего Бога. Но скажи, что несёшь ты нам в дар?»
- Услышав эти слова, Заратустра поклонился святому и сказал: «Что мог бы я дать вам! Позвольте мне скорее уйти, чтобы чего-нибудь я не взял у вас!» - Так разошлись они в разные стороны, старец и человек, и каждый смеялся, как смеются дети.
- Но когда Заратустра остался один, говорил он так в сердце своём: «Возможно ли это! Этот святой старец в своём лесу ещё не слыхал о том, что Бог мёртв».
3
- Придя в ближайший город, лежавший за лесом, Заратустра нашёл там множество народа, собравшегося на базарной площади: ибо ему обещано было зрелище - плясун на канате. И Заратустра говорил так к народу:
- Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?
- Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем превзойти человека?
- Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором.
- Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас ещё осталось от червя, Некогда были вы обезьяной, и даже теперь ещё человек больше обезьяны, чем иная из обезьян.
- Даже мудрейший среди вас есть только разлад и помесь растения и призрака. Но разве я велю вам стать призраком или растением?
- Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке!
- Сверхчеловек - смысл земли. Пусть же ваша воля говорит: да будет сверхчеловек смыслом земли!
- Я заклинаю вас, братья мои, оставайтесь верны земле и не верьте тем, кто говорит вам о надземных надеждах! Они отравители, всё равно, знают ли они это или нет.
- Они презирают жизнь, эти умирающие и сами себя отравившие, от которых устала земля: пусть же исчезнут они!
- Прежде хула на Бога была величайшей хулой; но Бог умер, и вместе с ним умерли и эти хулители. Теперь хулить землю - самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли!
- Некогда смотрела душа на тело с презрением: и тогда не было ничего выше, чем это презрение, - она хотела видеть тело тощим, отвратительным и голодным. Так думала она бежать от тела и от земли.
- О, эта душа сама была ещё тощей, отвратительной и голодной; и жестокость была вожделением этой души!
- Но и теперь ещё, братья мои, скажите мне: что говорит ваше тело о вашей душе? Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольство собою?
- Поистине, человек - это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять в себя грязный поток и не сделаться нечистым.
- Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он - это море, где может потонуть ваше великое презрение.
- В чём то самое высокое, что можете вы пережить? Это - час великого презрения. Час, когда ваше счастье становится для вас отвратительным, так же как ваш разум и ваша добродетель.
- Час, когда вы говорите: «В чём моё счастье! Оно - бедность и грязь и жалкое довольство собою. Моё счастье должно бы было оправдывать само существование!»
- Час, когда вы говорите: «В чём мой разум! Добивается ли он знания, как лев своей пищи? Он - бедность и грязь и жалкое довольство собою!»
- Час, когда вы говорите: «В чём моя добродетель! Она ещё не заставила меня безумствовать. Как устал я от добра моего и от зла моего! Всё это бедность и грязь и жалкое довольство собою!»
- Час, когда вы говорите: «В чём моя справедливость! Я не вижу, чтобы был я пламенем и углём. А справедливый - это пламень и уголь!»
- Час, когда вы говорите: «В чём моя жалость! Разве жалость - не крест, к которому пригвождается каждый, кто любит людей? Но моя жалость не есть распятие».
- Говорили ли вы уже так? Восклицали ли вы уже так? Ах, если бы я уже слышал вас так восклицающими!
- Не ваш грех - ваше самодовольство вопиет к небу; ничтожество ваших грехов вопиет к небу!
- Но где же та молния, что лизнёт вас своим языком? Где то безумие, что надо бы привить вам?
- Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке: он - эта молния, он - это безумие! -
- Пока Заратустра так говорил, кто-то крикнул из толпы: «Мы слышали уже довольно о канатном плясуне; пусть нам покажут его!» И весь народ начал смеяться над Заратустрой. А канатный плясун, подумав, что эти слова относятся к нему, принялся за своё дело.
|
|
|
